Домой с работы я возвращаюсь обычно на автобусе, иногда на двух (как ни странно, это сокращает мне дорогу домой, но самое главное - позволяет остановить поток информации, льющийся в мою голову через наушники или электронную книжку).
Автобус - штука интересная. Во Франции, особенно под Парижем, процентов 70 пассажиров - арабские женщины с детьми. Здесь кстати можно порасуждать на тему единения народов (или разъединения - тут уж на какую публику попадешь), о том, как люди уступают друг другу место (или не уступают - потому что никто не нависает над ними с готовой отповедью про современную молодежь и неуважение к старшим), о том, как у нас в Украине мамы одевают детей значительно теплее (а они все равно болеют также), да и вообще насколько большой и разнообразный наш мир, если в одном транспортном средстве вечером собираются люди с разными корнями, но все французы.
А сегодня в автобусе я училась молчанию. Это когда ребенок в коляске, поставленной лицом к стене, не то плачет, не то кричит, а ты ничего не имеешь права сказать его не то мамаше, не то мамаше его мамаши. И дело не в том, что это не по европейским ценностям, а в том, что ты не имеешь права - в конце концов это ее ребенок, а скольким из нас нравится, когда им указываешь? Вот так вот сидишь и молчишь. И в голове прокручиваешь статью про то, что плачущих детей нужно обязательно успокаивать, что до определенного возраста у них формируется чувство защищенности, и вот этот его плач ничем ему в этом не поможет. И тут же параллельно возникают мысли о том, что ты можешь навредить, если скажешь (вдруг ребенку будет хуже в отместку тебе), а вдруг все-таки сказать надо (а вдруг поможет), и что это за мудрость такая, когда точно нужно понять, стоит тебе говорить о том, что знаешь, или вот не стоит?.. А мальчонка не похож на манипулятора совсем, сам маленький, а очки большие, круглые - как у брата Стюарта Литтла. И горе уже большое, и никто не спасает.
И ему, и тебе как-то жить теперь с этим.
Автобус - штука интересная. Во Франции, особенно под Парижем, процентов 70 пассажиров - арабские женщины с детьми. Здесь кстати можно порасуждать на тему единения народов (или разъединения - тут уж на какую публику попадешь), о том, как люди уступают друг другу место (или не уступают - потому что никто не нависает над ними с готовой отповедью про современную молодежь и неуважение к старшим), о том, как у нас в Украине мамы одевают детей значительно теплее (а они все равно болеют также), да и вообще насколько большой и разнообразный наш мир, если в одном транспортном средстве вечером собираются люди с разными корнями, но все французы.
А сегодня в автобусе я училась молчанию. Это когда ребенок в коляске, поставленной лицом к стене, не то плачет, не то кричит, а ты ничего не имеешь права сказать его не то мамаше, не то мамаше его мамаши. И дело не в том, что это не по европейским ценностям, а в том, что ты не имеешь права - в конце концов это ее ребенок, а скольким из нас нравится, когда им указываешь? Вот так вот сидишь и молчишь. И в голове прокручиваешь статью про то, что плачущих детей нужно обязательно успокаивать, что до определенного возраста у них формируется чувство защищенности, и вот этот его плач ничем ему в этом не поможет. И тут же параллельно возникают мысли о том, что ты можешь навредить, если скажешь (вдруг ребенку будет хуже в отместку тебе), а вдруг все-таки сказать надо (а вдруг поможет), и что это за мудрость такая, когда точно нужно понять, стоит тебе говорить о том, что знаешь, или вот не стоит?.. А мальчонка не похож на манипулятора совсем, сам маленький, а очки большие, круглые - как у брата Стюарта Литтла. И горе уже большое, и никто не спасает.
И ему, и тебе как-то жить теперь с этим.
Комментарии
Отправить комментарий